КАК ВОЗНИКЛИ МОИ КАРТИНЫ

КАЙФ ЖИЗНИ - ТВОРЧЕСТВО

Самый большой кайф в жизни — это творчество. Творчество по сути своей — это создание чего-то нового. Будь то картины, музыка, театральная постановка, торт, платье, дом, социальное движение — что угодно! То чувство, когда посредством твоего воздействия на реальность — реальность меняется — вот где лежит чистый, нерафинированный кайф.
Это преобразование мира, материи, реальности.

По физическим свойствам своим, что такое картина? Это холст, на котором намазана краска. Но всякий ли холст, измазанный краской, можно назвать картиной?
Что же делает картину картиной? Что?

Вот именно это — и есть чудо, магия, волшебство, — которому обучают в стенах художественных школ.
Это нечто неосязаемое, которое позволяет сделать уравнение 1+1=5 верным.

СПОСОБНОСТИ + ВОЗМОЖНОСТИ

Что нужно, чтобы научиться этому волшебству? Желание, старание, труд, время, идея — да.
Но есть ещё один необходимый компонент, без которого наши с вами картины не родятся.
Без этого компонента не было бы этих картин.

Этот компонент — возможности.
Чтобы ваша идея могла воплотиться в жизнь — нужны возможности. Конкретно в моем случае возможность мне дал мой муж, Евгений Петров, который создал для моего творчества все необходимые условия.
И Светлана Новогор, которая выступила моим меценатом, профинансировав создание коллекций «Рождение из хаоса» и «Масло».

Эти люди не накладывали краску на холст и не диктовали мне, что рисовать. Но они имеют к этим картинам такое же отношение, как и я, в равной со мной степени. Так были созданы эти работы.

После того как они родились, им предстояло пролежать в темных ящиках ещё 3 года. Почему, спросите вы?
Потому что они ждали своей Возможности воплотиться в виде выставки. И эту возможность дала лужская детская художественная школа, в лице Екатерины Олеговны Ткач - директора школы.

Хотя на обложке мы обычно видим только автора, за его спиной всегда стоят те, кто сделал всё это возможным.
Какими бы ни были чудесными или высококлассными ваши способности, без их соединения с возможностями — ничего не получится!

МЕЦЕНАТ

До того как осесть в королевстве Таиланд, я исколесила множество стран. Но нигде мне не было покоя.
И вот наконец, я приземлилась на маленький тропический остров, находящийся вдали от цивилизации. Там я встретила своего будущего мужа, там прожила 4 счастливых года и именно там я написала все эти картины. Это особенный остров, остров Панган.
Кстати, мой муж снял о нём фильм.

Я проучилась 6 лет в художественной школе и ещё 4 — в училище имени Рериха в Петербурге. По факту, я посвятила академической школе изобразительного искусства 10 000 часов.
Это много. Очень.

Мои руки и голова были вышколены художественным академизмом. Это прекрасно, но есть оборотная сторона медали, которая называется — атрофия творческой мышцы. Когда тебя всю жизнь «били по рукам» за «неправильность» и поощряли за «правильность» (так была устроена «старая школа», сейчас, конечно, многое изменилось) — очень трудно расслабиться и отдаться спонтанному потоку.

В такой закоснелости я и жила долгие годы. Соответственно, творчеством и не пахло.
Но атмосфера острова, на котором я оказалась, — очень способствовала разморозке.
Спустя пару лет островной реабилитации, мне вдруг захотелось рисовать. Это не был порыв, скорее, тихий шёпот.
Начала я с картин на бумаге. Я рисовала в стол, без цели, идеи и замысла. Так продолжалось полгода или год.

А потом одна наша с мужем знакомая как-то за чашечкой чая попросила показать ей мои работы. Она смотрела внимательно, ничего не говоря. На следующий день я получила от неё сообщение, где она предложила профинансировать создание коллекции работ на больших холстах. С какой целью? Трудно сказать… В этом и заключается истинное меценатство. Мы договорились только, что одна картина, которую выберет Светлана, останется у неё.

ЧТО ХОТЕЛ СКАЗАТЬ ХУДОЖНИК

Вообще, я человек рациональный и системный. Наверное, именно поэтому создание картин для меня — настолько непонятный процесс, что я вынуждена называть его чудесным или волшебным. Я не знаю, каким образом рождаются эти картины. Без понятия.

Когда я рисую — я не думаю и даже, кажется, отсутствую. Рисовать мне помогают разводы краски, которые я создаю заранее на бумаге или холсте. Меня они завораживают своей красотой — потому что это красота нерукотворная. С рукотворной красотой всё предельно ясно. Она простая и понятная. А вот нерукотворная красота… это то, что недоступно человеку. Именно это меня и влечёт. Я только лишь стараюсь не нарушать её, очень деликатно вписывая лица в переплетения краски.

Я никогда не знаю, что это будет за лицо. Для меня лица, которые медленно проявляются сквозь краску — живые. Часто меня это пугает) В какой-то момент я начала с ними здороваться, потому что молчать как-то неловко) Возможно, я схожу с ума, но, к счастью, художникам это позволительно.

ПОЧЕМУ ЛИЦА?

Вы замечали, что, разговаривая по телефону, автоматически что-то чиркаете на бумаге? Что вы чиркаете? Я — лица. И так было всегда. А что вы видите в пятне облупившейся краски на стене? Я вижу лица.
Возможно, у меня какая-то подсознательная фиксация на лицах. Возможно, это профдеформация, ведь я стилист-имиджмейкер, предмет моей работы — именно лицо, как природное ID человека. А может, профессия — это лишь следствие?
Может, и так.

О чём мои работы?
Прежде чем ответить, должна сказать, что у авторов и их произведений есть два подхода к названиям и концепциям. Бывает, что название и концепция первичны, и под них пишется произведение. Как бы воплощая и раскрывая замысел. А бывает и наоборот. Когда нечто сначала рождается, и только потом получает название и трактовку.
Как вы уже поняли, у меня второй случай.

Для меня мои картины — про тонкие и сложные переплетения узоров жизни и единое сознание, состоящее из этих узоров, а также про Человека, тоже состоящего из тонких переплетений и узоров, вплетённых в общую ткань бытия всего живого.
Про Часть и Целое, их неразрывную связь.

А ещё я верю в то, что каждый человек способен увидеть в произведении что-то своё. Я согласна на это и даю зрителям полную свободу трактования. Ни в чём себя не ограничивайте, но что хотел сказать художник (или невольно произнёс) — вам теперь известно)