СКАЗКА ПРО ГЕРТРУДУ

ПРЕДИСЛОВИЕ
Эту историю я публикую с мыслями о том, что возможно, читатель найдет в ней для себя под-сказки, которые помогут двигаться в правильную сторону.

Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны.

ГЛАВА-1

Это история о храброй женщине, реализовавшей свой внутренний зов.
Моя героиня - молодая, красивая женщина. У нее есть любящий муж, хорошая жизнь в достатке, крепкая теплая родительская семья, братья и сестры, верные друзья.
Зимует она на морях, а на завтрак ест яйца пашот с базиликом.
Она умна и талантлива. Она пишет картины в своей мастерской-оранжерее, слушает умные беседы мужа за чашечкой утреннего чая, из белого китайского фарфора.
Ее зовут Гертруда и у нее все хорошо.

Но глубоко внутри, она ясно чувствует, что в ней есть то, что больше всего этого. Больше ее благополучной жизни, ее картин и даже ее самой. Этому чему-то внутри очень тесно. Это что-то доставляет ей, казалось бы, ничем не обоснованные страдания, покуда оно заперто внутри.
Иногда это что-то начинает метаться внутри нее, беззвучно биться о стены. И тогда она начинает выносить мужу мозг, ей кажется что родители ее контролирует, что ее картины недостаточно хороши, как в прочем, и она сама.

Она пыталась поделиться своими чувствами с подругами, мужем и даже парочкой психологов - но в ответ получала глухое непонимание. Ей было одиноко в этом чувстве. Она чувствовала себя какой-то не такой, дефектной.

И вот, однажды ночью Гертруде снится сон. В этом сне, она попадает на остров, парящий в облаках. На этом острове живут Иные люди. Эти люди отличаются тем, что они питаются смыслами. Но самое главное - они создают смыслы.
Смыслы - это необходимый элемент существования жизни и добра на земле. Такой же необходимый, как воздух, солнце или вода. И только Иные способны их создавать.
Никому точно не известно как именно им это удается. И почему все остальные люди на это не способны.
Попав на этот остров, Гертруда сразу все понимает. Она понимает, что она среди своих. И то, что сидело в ее груди и рвалось наружу - это то, что способно создавать смыслы.
Проснувшись, она схватила ручку, тетрадь и сразу все записала - было страшно забыть!
Затем началась рутина ее благополучного дня, потрясение от сна стало стираться, и к вечеру, она уже не была уверена в том, что этот сон имеет какое-то особое значение…

Так прошла неделя… вторая... Но когда случился очередной приступ боли в груди, она вспомнила свой сон. И поняла, что пора что-то делать.

Она должна найти выход чему-то внутри, тому, что будучи запертым, заставляет ее страдать и причинять вред окружающим.

ГЛАВА-2

Утром следующего дня Гертруда уговорила мужа, отпустить ее в самостоятельное путешествие, но не на моря, как обычно, а в ноябрьский Нижний Тагил. Логичным обоснованием этого странного желания было то, что в уральский национальный музей привезли выставку "английских акварелистов 19 века».
Муж ее отпустил, но взял обещание созваниваться каждый вечер по видео связи, ну и конечно полный контроль всех расходов.

Оказавшись в Нижнем Тагиле, Гертруда видит мир без прикрас. Вонючие трубы завода, Коричневые сугробы, хмурые люди, работающие на нелюбимой работе.
Вселившись в единственный отель города, ее обманывают мошенники, а в продуктовой лавке на ее глазах воруют деньги у продавца, который тут же продает ей подгнившие фрукты.
Она сталкивается с миром несчастных людей, где все друг друга обманывают, где люди говорят одно, думают другое и делают третье. И не понятно, это выбор каждого или суровый диктат внешних обстоятельств.

Это все удручает Гертруду.
В смятении и тяжелых мыслях она бредет по сумрачным улицам города и пытается примириться с тем, что реальный мир вне дома и семьи устроен именно так.
Под ее ногами похрустывает битое стекло, из одинаковых окон облезлых домов доносятся грубые мотивы то ли попсы, то ли шансона. Вот подростки сидят на спинках скамеек, плюются, хохочут и матерятся. Вот бабуля в ажурном шерстяном платочке продает пучок укропа, аккуратно присев на краешек урны.

"Вернуться домой, спрятаться от этого безумия, запереться в оранжерее и под звуки арфы писать картины... Отвлечься, забыться, закрыть глаза на этот ужасный мир. Ведь у меня все есть. Ведь я всего лишь хрупкая женщина, маленький человек, мне не под силу изменить мир!»

ГЛАВА-3

На этих мыслях Гертруда вдруг видит кошку, греющуюся на люке. Она подходит и протягивает руку. Кошка ныряет в ладонь и мурчит от радости получить человеческое тепло. Гертруда заглядывает в глаза полосатой и видит чистоту. Жизнь, свободную от злобы, корысти, гнили и порочности. Этот контраст поражает ее и дает сделать глубокий вдох.

Вдруг кошка начинает как-то странно себя вести, как буд-то хочет, что бы Гертруда пошла за ней. Герда следует зову. Двор, еще двор, ступеньки в сырой подвал. Кошка оборачивается и говорит «мяу-у», как бы подтверждая свои намерения.

За ржавой дверью в подвал - темнота. Но где-то далеко слышится знакомое мяу, и маячит теплый огонек. Гертруда идет на свет и выходит в маленькую, уютную кухню той самой бабули с укропом.

Слово за слово, и вот наша Герда уже пьет чай с можжевельником, черничным вареньем, и полосатой кошкой на коленках.

Бабуля оказывается вовсе и не бабулей, а мудрым драконом, присматривающим за нашим миром.
Дракон, через слова бабули, мурчащие кота и можжевельник с черникой - объясняет Гертруде что к чему: кто эти люди на острове, кто она сама, что это за непонятное «нечто» запертое в ее груди, и чего оно хочет…
Выходя из подвала, Герда чувствовала откровение, которое выливалось слезами из ее глаз. Это были слезы ясности, воодушевления и одновременно горечи, от сокрушения уютных и оберегающих ее покой иллюзий.
"Теперь все ясно. Все пристально ясно. Что делать и как. И главное зачем! Боже мой, какое это счастье, когда все настолько предельно понятно.»

Но с каждым шагом, отдаляющем ее от бабушкиной кухни, растворялись в ее сознания и откровения, там полученные... Шаг за шагом, и дойдя до своего отеля она уже и вовсе не помнила ни о каком подвале. Только консьерж поинтересовался, когда же она успела обзавестись котиком?, которого она несла в клетчатой переноске. Герда бросила что-то невнятное типа «я с ним и приехала вообще-то», поднялась к себе в номер, заварила свой любимый чай с можжевельником и черничным вареньем и легла спать, уставшая, с тяжелой головой и мутным сознанием. А кот, вернее кошка, свернулась на ее беспокойной груди теплым и чистым, полосатым калачиком света.

ГЛАВА-4

Вернувшись в свой просторный светлый дом, и любящие объятия мужа, Гертруда решает открыть свое маленькое печатное издание, для начала газету, и возможно однажды журнал. Эта мысль возникла из ниоткуда и ее удивило, что она никогда раньше не думала об этом. Ведь у нее было все, чтобы реализовать эту затею: тема, фактура, и даже французский письменный стол.

Темой издания она решила взять китайский фарфор и комнатные растения, потому что и то и другое она любила, хорошо знала и ей всегда казалось, что эти две вещи люди серьезно недооценивают. А еще, ей хотелось делиться мудростью и знаниями, собранными по крупице на извилистой дороге жизни. Ведь в собственной резиденции с оранжереей она жила не всегда.

Муж поддержал и помог уладить бюрократические вопросы по открытию фирмы.

Но выпустив пару первых красивых изданий, неожиданно, поползли слухи.
Мол, и Гертруда туда же, тоже теперь «печатник»! Ведь печатников сейчас - как грязи, куда ни плюнь! Мол, от безделия это все и от глупости. Зажрались. Нормальные люди, вон, фруктами торгуют! Мол, глупости все это - чашки эти и цветки в горшках. Да кому они нужны? Разве они кормят, лечат, жизни спасают?

Вот уже и муж усомнился в разумности своей ненаглядной.
Действительно, а есть ли среди печатников интеллигентные люди? Достойно ли такое занятие нашего класса?
Да и если рационально помыслить, газет и журналов нынче столько, сколько человечество не в силах прочесть, зачем плодить еще одно? Прибыль? Что бы зарабатывать на издании - будь добр размести рекламу протухшего медвежьего говна. Издание без рекламы - новая статья расходов в семейном бюджете. Оно нам надо?

После слухов, в почтовый ящик «Душевного покоя» (так называлась резиденция Гертруды с мужем) стали стекаться письма. Письма недовольных читателей. Они были не довольны цветом обложек, размером шрифта, тематикой, слогом автора и даже погодой и размерами собственных носов!
Затем появились письма коллег Гертруды, именитых специалистов по фарфору 18 века и тропической ботанике. Среди них встречались и самоучки, тираж которых превышал миллионы! Кто-то требовал подтверждения квалификации автора, дерзнувшего освещать подобные темы; кто-то выражал свое категорическое несогласие со взглядами Герды и запрашивал публичных дебат; кто-то угрожал, а кто-то просто высмеивал и оскорблял.

Удивительно и то, что тираж то был крохотным, домашним. А злых писем было много.

Герда чувствовала уколы маленьких острых ножей в спину и грудь. Она чувствовала, как вспыхивают ее щеки от стыда. Она чувствовала себя посмешищем, самозванцем.

А потом вдруг все прекратилось. Ей перестали писать. На нее перестали обращать внимание. Работа издательства превратилась в монолог с пустотой. Нулевая реакция, нулевой доход, микро тираж. А нужно ли хоть кому-то то, что я делаю и во что верю?

Ради чего это все?

В тяжелых мыслях Герда заварила себе чашку крепкого можжевелового чая.
Кошка свернулась на ее коленях и завела песню.

ГЛАВА-5

"Мур-мяу, я на право пойду.
Мур-мяу, я налево пойду.
Но пойдя посередине - я мудрость найду.

Мур-мяу, можжевельник цветет.
Мур-мяу, полуночным цветом.
Мур-мяу, тот истину поймет,
Кто не побоится жить.

Мур-мяу, истина в рыбке,
Да только без рыбака рыбка далека…
Мур-мяу."

Тихое мурлыканье переплеталось с мыслями Герды, и было уже не понятно, где песня, а где мысли…

Раздался тихий звон фарфора и чашка наполнилась ароматным чаем.

Два ярко-зеленых глаза бабули уставились на нее.

- Ну что? Делаешь свое Дело?
Герда оглянулась, как бы пытаясь (надеясь) убедиться, что вопрос был задан не ей.
- Ты так радовалась, что все стало ясно, что понятно куда и зачем. Воплощаешь?
Герда потупилась и опустила глаза в пол, глотнула чаю. Поперхнулась.

- Нууууу... ээээ… дыааа… я, это.. издательство свое открыла. Тему, вот, выбрала. Освещаю.
- И как?
- Нууууу… эээ… особо никак. Тухло, вяло. Критикуют, вот. Кажется, это никому не нужно.
- А тебе самой - нужно?
- Да, но...

Бабуля шумно и медленно выдохнула, обдав Гертруду своим терпким и горячим дыханием с ароматом жженого можжевельника. Закрыла глаза и пространство погрузилось на несколько долгих секунд в темноту.

Потом глаза открылись и она продолжила:
- Герда. Ты можешь прожить тихую спокойную жизнь. Довольно ровную и простую. Ты можешь гарантировано оградиться от критики - просто не лезть. Просто сиди тихо будь «нормальной».
Но у такой спокойной жизни в твоем конкретном случае, будет один побочный эффект. Возможно, летальный. Та штука, которая заперта в тебе - в итоге может тебя съесть изнутри. Болезнями и другими, еще более неочевидные происшествиями.

А можешь выбрать путь силы и храбрости. Для этого нужно выпустить то, что заперто. Научиться уважать это в себе. Дать этому место.
Изменит ли это мир? Знать наверняка, увы, невозможно. Помогут ли рожденные и проявленные тобой смыслы другим людям? Да. Будут ли недовольные - точно да!

- Значит, я должна выбрать между внутренними терзаниями, грозящими преждевременной смертью и - страхом осуждения, публичного позора с перспективой неочевидного успеха?

- Получается что так, милая.

- А нельзя как-то так, что б и попа в тепле и тираж гарантированный?
- Можно, милая. Да только душу придется продать. Парнокопытному. Не завидуй таким жизням, завидовать-то там нечему…

Герда вздохнула, глотнула еще чаю, предварительно выловив кончик полосатого хвоста из чашки.

Пауза затянулась. Мысли Герды быстро носились в голове. Наконец, закусив губу и повернув лицо к бабушке, она сказала:

- Хорошо, бабуль. Выбор то очевиден. Когда оно мечется и воет в моей груди - это невыносимо. Хоть пулю в лоб, честное слово!
Но умоляю тебя, помоги мне! Понимаешь, я совсем одна. Я порой вообще не понимаю зачем это все… Я порой забываю не то что твои слова, саму себя. Мир громкий и хаотичный, полный расфокус внутреннего компаса! Помоги!

Последовала долгая пауза. Замурчала кошка.
- Погоди, полосатая, рано.
Будь по твоему. На твоем пути будут встречаться помощники в разных обличиях. Они будут поддерживать тебя, давать возможности, помогать двигаться вперед.
А еще - ты будешь встречать единомышленников. Таких же как ты. Рождающих смыслы.
Но помни. Ни помощники, ни единомышленники - не личности. Это добрые сущности, что-то между вирусом и идеей, способные подселяться в подходящую личность и жить в ней до тех пор, пока она подходит.
Так что не расстраивайся, когда ваши пути расходятся. Вы еще встретитесь. Но в других формах.

И самое главное. Ты должна быть мудрее. Мудрее других и даже мудрее самой себя. Они не знают как правильно, знаешь только ты. Вернее та часть тебя, которая глубоко внутри. Дашь ей место, признаешь ее - и обретешь жизнь, ясную и полную смысла. Отвернешься от нее - обречешь себя на мучения ведущие к преждевременному и малоприятному окончанию жизни, мур-мяу. И, еще, если совсем будет тяжко… мур-мяу, я на право иду… вот прям не в моготу, мур-мяу, я на лево иду… используй... мур-мяу, тот истину поймет... мур-мяу, кто рыбку вовремя сожрет… мур-мяу.

Очнулась Герда, крепко обнимающей две стеклянные трехлитровые банки с пожелтевшими от времени пластиковыми крышками. Одна - с черничным вареньем, вторая - с засушенным можжевельником. На столе сидела кошка и вопрошающе смотрела, приподняв бровь. Есть будем?

Гертруда помнила все.
Помнила про Иных людей, смыслы, разговор с бабулей. Про выбор и помощь.
Помнила и про то, что она не всегда будет об этом помнить.

Банально? Да и пофиг. Взяла лист бумаги и крупными буквами написала «ВСПОМНИ КТО ТЫ». Авось поможет.

Повернула голову и увидела собственную картину на стене, написанную несколько лет назад. Обомлела. А картина то про это! Вот про все вот это вот!.. Вспомни себя, смыслы, даже дракон - вот же он, в левом углу! Афигеть, а как это я написала эту картину, не понимая что пишу? Непостижимо.

Жизнь в резиденции продолжилась. Издательство работало. Маленьким тиражом, одним из десятков, или даже сотен тысяч.
Письма снова начали приходить. Иногда в большом количестве, а иногда в единичном. Но среди них попадались такие, от прочтения которых Гертруда понимала. Все не зря.

Иногда она забывала себя. Но тогда кошка пела свою песню у нее на груди, заваривала ей можжевеловый чай, пододвигала своим хвостом к ней поближе розетку с вареньем - и чудесным образом, внутренний компас обретал направление.

Боли в груди прошли. То, что пыталось поместиться внутри маленькой грудной клетки развернулось в пространстве. В ее теле, сознании, мыслях, доме, издательстве, муже… Мало того, Гертруда стала замечать Это даже в совершенно чужих людях. Которые, конечно, быстро переставали казаться чужими.

Разворачиваясь во всех этих субстанциях, оно их преображало. Было невозможно предугадать заранее, как именно и в какую сторону. Но всегда - в правильную.

Сейчас Герда мечтает только об одном. Просто продолжать. Делать то, что она делает. Печатать, делиться, проявляться. Шире, глубже, правдивей.

И иметь возможность гладить свою полосатую, слушать ее мурлыканье и смотреть в ее чистые глаза.